Я редактирую тексты на «Деловом мире» чуть больше месяца. Что-то бракую, что-то самостоятельно правлю, иногда прошу авторов изменить и дописать некоторые колонки. В том, что читатели предлагают к публикации неидеальные тексты, нет ничего удивительного или плохого: любое дело нуждается в специальных умениях и опыте. Чтобы оказаться успешным в создании текстов, при всей внешней простоте этого занятия, нужно учитывать массу нюансов, деталей и даже веяния языковой моды.
Сначала мне казалось, ассортимент ошибок наших авторов универсален и очень широк. Многих тянет рассказывать о себе шаблонными фразами, злоупотреблять канцеляритами, вдаваться в скучную детализацию или, наоборот, пренебрегать подробностями личных впечатлений… Повторюсь, сперва я думал, это стандартный набор ошибок, свойственный всем начинающим авторам во все времена от Журдена до Реардена. (Первый — герой комедии Мольера «Мещанин во дворянстве», образец предпринимателя, поверившего в правоту собственных амбиций; второй — идеальный олигарх-капиталист по версии Айн Рэнд из романа «Атлант расправил плечи»).
Где-то на третью неделю работы количество моих наблюдений стало переходить в качество. Чем больше текстов, предложенных к публикации, я читал, тем более отчётливо рой их недочётов сплетался в моём воображении в один фундаментальный недостаток, который, как мне кажется, несёт ответственность за более мелкие огрехи.
Призываю всех, кто хочет быть услышанным, объявить жестокую войну этому пороку. Вместо того, чтобы по мелочи пытаться улучшить свой стиль и навык повествования, боритесь с этим одним глубинным недостатком. Если вы так поступите, в скором времени ваша речь — устная и письменная — станет более живой, образной и понятной.
Я предлагаю всем начинающим авторам убить в себе внутреннего мента
Уверен, в каждом человеке на территории бывшего СССР живёт внутренний мент. И это вовсе не ангел-хранитель. Он вас не бережёт, не защищает, не делает более дисциплинированными и ответственными. Единственная задача, которую он готов ревностно выполнять — регистрировать происходящее вокруг и переводить живые переживания на мёртвый язык казённого протокола.
Для него не существует побед в бизнесе, есть только «получение коммерческой выгоды посредством совместных усилий». Он не верит во вдохновение и талант, только лишь в умысел, сговор и стечение обстоятельств. Он не способен испытывать стыд или горечь утраты, для него это «плановые или незапланированные оперативные расходы».
Когда внутреннему менту хочется пошутить, он начинает заигрывать с языком с грацией раненого бегемота. Уровень этого юмора можно посмотреть на примере отрывка из повести Стругацких «Сказка о Тройке»:
«Дальше всё пошло как по маслу. Появился комендант, который, разумеется, подслушивал под дверью. Фарфуркис пожал ему руку в знак извинения, Хлебовводов назвал братком, а Лавр Федотович даже пошутил: “Была вам здесь сегодня баня, товарищ Зубо, так что посетите-ка вы сегодня баню!” Когда все отсмеялись, Лавр Федотович снова посуровел и произнес: — Повестка заседания исчерпана. Я констатирую, что данное заседание, как и все предыдущие, происходило в деловой и рабочей атмосфере…»
SEO оптимизация
«Понедельник начинается в субботу. Сказка о Тройке». Иллюстрация А. Карапетяна
Разумеется, болезнью протокольного сознания в России заражены не только бизнесмены, финансисты и коучи
Протокольное сознание — всеобщий недуг. Нередко от него страдают даже профессиональные литераторы и люди, которые пробуют заработать на жизнь текстами.
Вот отрывок из сценария начинающих кинематографистов, который на днях попал ко мне в руки. Сцена знакомства детей 9-11 лет:
«— Меня зовут Алёна. Моя мама уехала за океан, а папа не захотел, чтобы я у него жила, поэтому меня привезли к дедушке. Это мамин папа. Я умею оживлять мух.
— Меня зовут Саша. Моя мама тоже уехала далеко, и я живу у тети Любы. Я умею водить машину.
— А куда уехала твоя мама?
— Точно не могу сказать. Просто это очень далеко.
— А когда она вернется?
— Она не вернется пока, но через много-много лет, когда я стану очень старый, мы встретимся.
— Долго ждать… Ты тут давно?
— Нет. Меня весной привезли. У меня тут пока нет друзей».
Беседа этих детей больше похожа на очную ставку, чем на непринуждённый диалог. Знакомясь, они составляют устный протокол о себе, своей семье и характерных приметах, которые отличают их от остальных граждан. Сравните этот разговор со сценой встречи Маленького принца и Лиса из повести Антуана де Сент-Экзюпери:
«Вот тут-то и появился Лис.
— Здравствуй, — сказал он.
— Здравствуй, — вежливо ответил Маленький принц и оглянулся, но никого не увидел.
— Я здесь, — послышался голос. — Под яблоней…
— Кто ты? — спросил Маленький принц. — Какой ты красивый!
— Я — Лис, — сказал Лис.
— Поиграй со мной, — попросил Маленький принц. — Мне так грустно…
— Не могу я с тобой играть, — сказал Лис. — Я не приручен.
— Ах, извини, — сказал Маленький принц. Но, подумав, спросил: — А как это — приручить?
— Ты не здешний, — заметил Лис. — Что ты здесь ищешь?»
А вот как знакомится со сверстниками Пеппи Длинныйчулок в сказке Астрид Линдгрен:
«— Почему я пячусь как рак? — переспросила Пеппи. — Мы как будто живем в свободной стране, верно? Разве каждый человек не может ходить так, как ему вздумается? И вообще, если хочешь знать, в Египте все так ходят, и никого это ни капельки не удивляет.
— Откуда ты знаешь? — спросил Томми. — Ведь ты не была в Египте.
— Как?! Я не была в Египте?! — возмутилась Пеппи. — Так вот, заруби себе на носу: я была в Египте и вообще объездила весь свет и вдоволь насмотрелась всяких чудес. Я видела вещи и позабавней, чем люди, которые пятятся как раки. Интересно, что бы ты сказал, если б я прошлась по улице на руках, как ходят в Индии?
Пеппи на минуту задумалась.
— Верно, я вру, — сказала она печально.
— Сплошное враньё! — подтвердила Анника, решившись, наконец, тоже вставить словечко.
— Ага, сплошное враньё, — согласилась Пеппи, становясь все более грустной. — Но иногда я начинаю забывать, что было и чего не было».
Простодушная Пеппи в наивной манере сформулировала главную особенность языка, о которой весь XX век спорили ведущие мировые философы: способность сделать неявное очевидным, стереть границы между объективным и личным.
Кадр из сериала «Пеппи Длинныйчулок», Германия-Швеция, 1968 год
В этом кроется радикальное противоречие между языком протокола и осмысленной живой речью.
Живой рассказ, даже если он подспудно стремится что-то приукрасить или о чём-то умолчать, всегда апеллирует к правде
Он рассчитывает на наше внимание из жертвенной готовности рассказать, как что-то происходит на самом деле. Даже если это остаётся невидимым для внешнего взгляда.
Стив Джобс выходит на сцену представить миру первый айфон и долго его не показывает. Первые восемь минут презентации он рассказывает о невидимых вещах: удовольствии от творчества, удобстве использования гаджетов, несовершенстве мобильного интернета. В мире, где все сотовые телефоны до этого дня были кнопочными, он говорит: «Кнопки — это неудобно, стилус неудобный. Они не нужны». И зал, который ещё не знает альтернативы таким устройствам, одобрительно гудит. Потому что верит, что Стив Джобс сказал правду.
Стив Джобс представляет миру iPhone, 2007 год
Протокол не может быть правдивым
Удел протокола — получить от задержанного признание или собрать такой набор фактов, который обеспечит обвинению победу по совокупности улик. Если бы в Стиве Джобсе сидел внутренний мент, он принялся бы гундеть: «Анализ тенденций рынка привёл нас к выводу, что общий уровень юзабилити мобильных устройств в настоящее время не может считаться вполне удовлетворительным…». Но Стив Джобс был свободным человеком, без ментов и вертухаев в голове, поэтому он так не говорил и не писал. И вы так не говорите и не пишите.
Протокол всегда анонимный
У протокола не может быть автора. Он не предполагает наличие творца. И не несёт ответственности за свои последствия.
Какой-то участковый в 1932 году составил протокол о воровстве зерна с колхозного поля, другой следователь написал второй протокол на основании рассказа о голоде в отдельно взятой крестьянской семье, некий судья по закону «О трёх колосках» отправил людей в лагеря на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества за горсть пшеницы. И все участники этой карательной операции годами потом спали спокойно, так как у них на всех была одна коллективная ответственность и общая круговая порука, обеспеченная в том числе анонимным стилем ведения протокола.
Протокольный стиль хорош, если надо замаскировать потери или скрыть преступление. Но он совершенно не подходит для того, чтобы рассказывать миру о собственной уникальности или достижениях.
Хотите выделяться из общей массы, чтобы вас запоминали и воспринимали личностью? Убейте своего внутреннего мента
Греческий философ Сократ сказал однажды юноше, сидевшем рядом с ним на пиру: «Мальчик, заговори, чтобы я тебя увидел». Спустя две тысячи лет английский философ Джордж Беркли сформулировал закон: «Существовать — значит быть воспринимаемым». Если бы юноша на пиру заговорил с Сократом языком отчетно-выборного собрания, в лучшем случае философ счёл бы его хитрым заводным механизмом. Но, скорее всего, Сократ просто переключил бы внимание на кого-то более содержательного и осмысленного.
Современная аудитория в интернете чем-то похожа на Сократа: она умеет быстро отличить фальшь от реальных откровений опытного человека.
Вот почему вдвойне нелепыми и ненужными выглядят тексты, которые не просто написаны протокольным языком, но ещё и составлены так, чтобы скрыть от читателя любую конкретику. Этим обычно грешат авторы и фирмы, которые хотят напомнить о себе миру, но создают вокруг своего опыта завесу тайны, объясняя её необходимостью защищать свои коммерческие интересы или интересы клиентов.
Когда я читаю такие колонки, у меня возникает только одна ассоциация: абсурдные показания в стихах, зачитанные Белым Кроликом на суде у Червонной Королевы в сказке «Алиса в Стране чудес»:
Я дал им три, они нам — пять,
Вы шесть им посулили.
Но все вернулись к вам опять,
Хотя моими были.
Она, конечно, горяча,
Не спорь со мной напрасно.
Да, видишь ли, рубить сплеча
Не так уж безопасно.
Но он не должен знать о том
(Не выболтай случайно),
Все остальные ни при чём,
И это наша тайна.
Здесь будет уместно задаться вопросом, откуда берётся в нас этот внутренний мент?
Мне кажется, у этой беды — тысяча отцов, и жалко тратить время, чтобы разбираться в их генетике. Как верно заметил Будда, чтобы вытащить из тела отравленную стрелу и спасти себе жизнь, не нужно знать, кто её заточил, как звали лучника, который её выпустил, из какой он был касты…
Внутреннего мента на протяжении долгих лет в нас внедряют родители, чьё домашнее поведение отличается от того, какие они при посторонних. Его кормила грудью школьная учительница литературы, которая заставляла нас писать сочинения «правильными» мыслями из учебника, а не из своей головы. Его вооружали вузовские преподаватели, которые оценивали не знания студентов, а их лояльность и склонность к подхалимству. Ему присваивали новые звании руководители на работе, которые путали корпоративные ценности с Соборным уложением, лишившим крепостных крестьян остатка прав… Имя им легион.
Главное, что в глобальном мире на всеобщей ярмарке электронной информации заветы этих людей, их наставления больше не работают. Пользователи кликают лишь на тот контент, который сообщает им полезную правду. Вот почему убить внутреннего мента не только правильно, но и полезно.
Начать избавляться от протокольного мышления просто
Хотите избавиться от протокольного мышления? Проверяйте каждый свой текст, а лучше — каждый абзац, простым тестом: похоже это на полицейский протокол или дачу показаний? Если «да» — немедленно стирайте. Если «нет» — проверяйте дальше.
Спросите себя: содержит мой рассказ что-то, кроме перечисления формальных фактов? Если «нет» — ищите, как можно его разнообразить: сделать более живым и личным. Если «да» — побалуйте себя сладким.
Кто-то может подумать, что я призываю писать заумные тексты, далёкие от простых описаний. Это не так
Описание описанию рознь. Простым перечислением иногда можно сказать больше, чем долгими разглагольствованиями.
Например, этот список содержимого багажника автомобиля из романа Хантера Томпсона «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» сразу после публикации книги стал культовым отрывком для современной литературы — в нём есть всё, что нужно хорошему тексту: предельная откровенность, пафос правды, личность автора и ссылки на его индивидуальный опыт:
«У нас было два мешка травы, семьдесят пять катышков мескалина, пять листов промокашки с мощной кислотой, полсолонки кокаина и целый арсенал разноцветных таблеток: разогнаться, притормозить, повопить и посмеяться … а еще кварта текилы, кварта рома, ящик «Бадвайзера», пинта чистого эфира и две дюжины капсул амилнитрита… Один только эфир вызывал у меня беспокойство. Нет на свете ничего беспомощнее, безответственнее и безнравственнее, чем человек в пучине эфирного делирия. А я знал, что скоро мы доберемся и до этой дряни».
Томпсон, конечно, прекрасен, но лично у меня предельный восторг вызывает перечисление, с которого начинается сказка «Алиса в стране чудес». Несколькими короткими фразами Льюису Кэрроллу удаётся создать атмосферу, пригодную для развития рассказа в любом, даже самом неожиданном направлении:
«Алисе наскучило сидеть без дела на берегу реки. Она заглянула в книжку, но там не было ни картинок, ни разговоров. Мысли Алисы текли медленно и несвязно — от жары ее клонило в сон…»
А вот конспект начала презентации первого айфона Стивом Джобсом. Посмотрите, как много в ней общего с литературными отрывками, которые я перечислил:
«Этого дня я ждал два с половиной года. Время от времени появляются революционные продукты, которые меняют мир. Если тебе за всю жизнь случится поработать хотя бы над одним таким продуктом, ты уже можешь считать себя счастливчиком. Apple повезло больше: мы подарили миру несколько революционных продуктов. В 1984 году мы сделали компьютер «Макинтош». Он изменил всю компьютерную индустрию. В 2001 году мы создали первый iPod. Он изменил музыкальную индустрию. Сегодня мы представляем сразу три революционных устройства. Первое — широкоэкранный iPod с сенсорным управлением. Второе — революционный мобильный телефон. Третье — инновационное устройство для доступа в интернет. Догадались? Это не три отдельных устройства, это одно устройство. Мы называем его iPhone. Сегодня Apple изобретает телефон заново».
Эта цитата подводит нас к третьему совету, как избавиться от протокольного мышления:
Старайтесь читать как можно больше и подражать авторам, которых считаете образцовыми
Чтобы написать протокол, надо знать лишь алгоритм составления протокола. Чтобы написать живой текст, нужно вдохновляться известными примерами.
Не смущайтесь: любое познание начинается с подражания.
Пусть лучше читатели узнают в ваших текстах интонации Стива Джобса, чем станут слышать в них голос внутреннего мента. Если вспомнить криминальные фильмы, герои-следователи становятся в них интересными только тогда, когда отходят от протокольного формализма. Это универсальный закон драмы, справедливый как для фильма «Место встречи изменить нельзя», так и для сериала «C.S.I.: Место преступления».
Только пусть ваш рассказ основывается на правде, в которую вы верите. Без этого подражание Стиву Джобсу станет нелепым кривлянием, насколько бы точно вы не копировали его интонации и логику рассказа.
Читайте ещё:
